ХРОНОГРАФ ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫХ ДАТ «ИСТОРИЯ ВЕНГЕРОВСКОГО РАЙОНА»: ЕХАЛ ЧЕХОВ ПО СИБИРИ. ИСТОРИЯ ОДНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ.

«Весенняя распутица… Ночь… По Сибирскому тракту движется тарантас, запряжённый парой лошадей. Дорога так разбита, что возница даже не пытается лавировать между ямами и колдобинами, прёт напролом, нащёлкивает бичом, свистит и чмокает губами, стараясь расшевелить усталых лошадей, но те лишь фыркают и равнодушно взмахивают хвостами.

В тарантасе сидит молодой мужчина в шапке, в полушубке, мокрых валенках. Он то смежает тяжёлые веки в полудрёме, то поднимает их – и тогда перед его глазами мерцают во тьме тревожные сполохи, катятся валами по сухой траве кем-то пущенные палы. Горьковато пахнет дымом, и путнику вспоминаются другие просторы, другие степи и огни по увалам…»

Этим путешественникомбыл русский писатель Антон Павлович Чехов, который весной 1890 года ехал через Сибирь на остров Сахалин. Что заставило его по бездорожью, в дождь, в снег и холод тащиться на перекладных на самый край света? 

Сам Чехов, человек замкнутый и отнюдь не склонный к душевным излияниям, о причинах поездки прямо никогда не говорил. Эту поездку Чехова на Сахалин нельзя считать случайной, внезапной хотя бы уже потому, что он достаточно долго и тщательно готовился к ней. 

И вот, 21 апреля 1890 года друзья и родные проводили Антона Павловича в Ярославль, где он сел на волжский пароход, идущий на Казань. Дальше путь Чехова лежал по Каме до Перми пароходом, от Перми до Тюмени по железной дороге. А оттуда по «бесконечной колесухе» – в тарантасе через всю Сибирь!

Проезжая по Сибирскому тракту, А.П. Чехов проезжал и через наше село Голопупово. Вот письменные свидетельства путешественника о разных сторонах жизни на тракте:«Сибирский тракт – самая большая, и, кажется, самая безобразная дорога во всем свете. Благодаря не чиновникам, а природным условиям местности, она еще сносна. Хлеб везде по Сибирскому тракту пекут вкуснейший, пекут его ежедневно и в большом количестве… Пшеничная мука здесь дешевая, 30 – 40 коп. за пуд. Но на одном хлебе сыт не будешь… Если в полдень попросить чего-нибудь вареного, то везде предлагают одной только «утячьей похлебки» и больше ничего. А эту похлебку есть нельзя: «мутная жидкость, в которой плавают кусочки дикой утки и потроха, не совсем очищенные от содержимого. Невкусно и смотреть тошно. В каждой избе дичина. Никаких охотничьих законов, стреляют птиц в продолжении всего года. Но не найдется ни одного порядочного ружья и из ста охотников только один умеет стрелять влет. Обыкновенно охотник ползет к уткам на животе по кочкам и мокрой траве, стреляет из-за куста, в 20-30 шагах в сидящую, причем его поганое ружье раз пять дает осечку, а выстрелив, сильно отдает в плечо и щеку. Если удается попасть, тоже немалое горе: снимай сапоги, шарованы и полезай в холодную воду. Охотничьих собак здесь нет».

Результатом данной поездки явились не только сибирские очерки, но и книга «Остров Сахалин», за работу над которой Чехов взялся уже после заграничной поездки 1891 года. Сам Чехов остался глубоко доволен своей книгой, что с ним случалось крайне редко.