Рубрика «Листая страницы истории». Выпуск № 13

П.М. Пономаренко «Отчий край. Русские в Барабе»

(Нач. в № 58, 61, 67, 73, 85, 100, 103,109, 112, 120, 124, 130)

Обращает на себя внимание исполнение законов о переселении в Сибирь. в смысле качественного состава переселяемых, их положения на местах вселения, а также по пути следования.

В частности, Указ Сената 1760 года предусматривал отправлять в зачет рекрутов мужчин, годных к работе и не старше 45 лет. Но это условие грубо нарушали как помещики, так и чиновники, принимающие людей для отправки в Сибирь.

Паллас отмечал, что томские селения самые беднейшие и населены «неспособнейшими людьми». Он по этому поводу писал: «Другое хуже обстоятельство, о котором нельзя умолчать, есть то, что в российских областях у дворян в зачет рекрутов для населения Сибири, крестьяне безотчетным образом принимаемы бывают. Я слышал, что между ними есть больные, уроды, безумные и много старых сединами покрытых людей», и далее: «Еще неизвинительнее есть сие, что многие состарившиеся отцы от их многолюдных семейств, даже от их жен, бесчеловечными корыстолюбивыми господами разлучены и в сии страны исполненные печали и бедности посланы». Нищета барабинских крестьян поразила и А.Н. Радищева. По этому поводу он писал в дневнике: «… посельщики много бедны. За недоимки отдают их в работу на винный завод, где работают и каторжные. Посельщиков много старых дряхлых и нищих. Их лучше селить по разным местам, а не деревнями».

Таким образом крепостники, используя Указ 1760 года, освобождались не только от тех, кто выступал против их произвола, но и от всего негодного людского балласта, при этом грубо попирали интересы самого государства.

Все люди, прибывшие в Барабу на поселение, лишались права переезда в другие места. характерный отзыв о положении поселенцев Барабы дал Томский губернатор Хворостов. В 1804 году он писал: «Ежели между тем кто заметя, что заведение г. Чечериным не малых селениев на Барабе произведено совсем на новых местах, покажет сие примером, тому нужно изъяснить здесь, что селения составлены не из наказанных одних, но большая часть из взятых в зачет рекруты, что расположенные по дистанции, большую дорогу составить долженствовали, имели за собою надзор надлежащий и начальству удобный. К сему нужно знать, что сей с полною доверенностью от верховного правительства начальник, имел ту предосторожность, что кочующим татарам по Барабинской степи не ставил в преступление ежели вора или беглеца из посельщиков кто подстрелит или совсем застрелит при поимке. Мера тогдашним обстоятельствам приличная и крайним обузданием для развратных из посельщиков послужившая». Личное бесправие, произвол властей, а главное плохая материальная обеспеченность препятствовали превращению поселенцев в трудовое оседлое население.

Историк прошлого века Андреевич в своих трудах отмечает, что в 1802 году царский чиновник Лаба, специально посланный для разбора переселенческих дел, увидел ужасающую картину: «Изнурения разных родов, перетерпленные переселенцами в пути, были чрезмерно велики, а пересылка оных во многих места была с таким беспорядком, что кажется потерян счет людям и деньгам, отпущенным на продовольствие тех, кои приняты в зачет рекрутской повинности». Поселенцы, зарабатывая только на пропитание, не могли «даже средственно прикрыть наготу свою», не получали следовавших им кормовых денег.

Прерванное русско – турецкой войной заселение Барабы указом правительства от 1795 года разрешается вновь. Последнее десятилетие восемнадцатого века и начало девятнадцатого характеризуется тем, что в этот период начали заселяться отдаленные окраины Барабы, тогда как ранее заселялись пространства только по Московскому тракту.

В этот период в Барабу, как и прежде, устремляется поток разных по положению людей. Здесь оседает часть переселенцев, шедших на Байкал. В числе их отставные солдаты, именуемые государственными поселянами, ссыльные за мелкие преступления и помещичьи крестьяне в зачет рекрутов. Участники восстания в Польше, раскольники и другой люд.

Возрастает поток судебных и внесудебных ссыльных. Так, начиная с 1807 года и по 1812 в среднем ежегодно в Сибирь ссылалось по 2035 человек, за 1823 год – 6667 человек, а в последующие годы вплоть до середины века почти по 8 тысяч человек. Всю эту массу народа, прибывшую в Сибирь, приходилось устраивать на новых местах. Потому все мероприятия правительства были в это время в основном направлены на то, чтобы закрепить ссылаемых в определенных местах. Так в Барабу, которая не имела оседлого населения, чтобы сделать ее землей обетованной, осушить болота, проложить дороги и намостить гати, была брошена большая сила. Но всю эту армию обездоленных людей, выполняющих изнурительную работу, требовалось кормить и одевать. Это вплотную подводило к развертыванию здесь земледелия.

В записках академик Фальк отмечает, что колонист получал лес для строений, пахотную землю, луга и дрова. «Каждому из них дается лошадь, корова, две овцы, плуг и топор; для посева 4 пуда ржи, по 4 – ячменя и овса». На три года им устанавливался солдатский провиант и по 1 копейке для мужчин и по 1 деньге на жену и каждого ребенка в день. После трех лет жизни на новых местах они обязаны были выплачивать. как и все крестьяне, подати. Так обеспечивались в первую очередь высылаемые с семьями помещичьи крестьяне.

С 1809 года отменяется ссылка помещичьих крестьян с зачетом рекрутов, но остались в силе указы о судебной и внесудебной ссылке обществами.  С 1846 года в Сибири появился особый разряд ссыльных, привлеченных к ответственности на основании Уложения о наказаниях 1815 года. Кстати сказать, что этот кодекс состоял из 12 разделов, 77 глав и свыше двух тысяч статей. Его с полным основанием можно назвать «верхом мудрости» правительственной бюрократии. Это Уложение широко использовалось царским судом для подавления революционного движения, охраны привилегий господствующих классов и защиты помещичьей и капиталистической собственности. Наказания делились на уголовные и исправительные, в числе которых была ссылка в Сибирь.

(Продолжение следует)

Информация из газеты «Ленинец» № 135 от 13 ноября 1966 г., стр. 2.